Рукопись Бэрсара - Страница 89

— Ты что, совсем меня не помнишь? — спросил поводырь. — Меня зовут Алдар. Двенадцать боев…

— Приятель! — угрюмо ответил он. — Я, может, двести кругов по двадцать боев… а ты двенадцать!

— Ты зря не веришь, — сказал Алдар, — тут все свои.

На свету у него были голубые глаза, а тут стали черные с кошачьим зрачком, и видно было, что он — нормальный мужик, и, наверное, нам хорошо сиделось в Просторе. Не до тебя, подумал Алек, если это будет сейчас… Я только пригубил стакан, подумал он. Совсем дрянное винцо, но как я о нем вспоминал…

— А из третьего сектора тут есть? — спросила Инта, и кто — то заржал.

— Не понимаю, — холодновато сказала она, тоненький холодок, как льдинка за пазуху, и он остудил смех. — Я была в третьем секторе, сказала она, — и мои были все без имен.

Вот тут они отвели глаза. Вот тут они нас зауважали, потому что ни в жизни, ни в бою нет страшнее тех, что без имен.

— А вы что, тут живете? — спросил Альд. Сам твердил про ловушку, а тут размяк, даже сдернул свой дурацкий платок и тихонько пихнул в карман, только концы наружу.

— Тут и живем, — сказал ему хмурый верзила. — А как живем, сам увидишь.

— И все из Легиона?

— А то откуда?

— А почему вы здесь? — спросил их Альд. — Неужели вам некуда уйти?

— Сам увидишь, — сказал Алдар. — Тут нормально, — сказал он. Правда, теперь похуже. Совсем обнаглели, сволочи, — сказал он.

Алек отхлебнул из стакана. Дрянное были винцо, терпкое, как тогда, но теперь я его допью, подумал он, пусть хоть это не как тогда, и вино тягучей струей ушло в него, обернулось теплом, а огонь шевелится, высвечивая то носы, то глаза, то пузатый бок кувшина, и все мы за этим столом свои, и за тем столом — тоже свои…

— …Из нашего сектора, — говорил Алдар. — Эх, жаль, рокирнулся, когда теперь объявится…

— А по — моему, не успел, — сказал другой, — их с Бидом накрыло.

— Бида точно накрыло, а он рокирнулся. Я сам видел.

А за углом стоит джип, подумал Алек. Сейчас я допью вино, и надо будет бежать. Тимсон задел меня автоматом, подумал он, и я его обложил, а через полчаса мы лежали вдвоем, и Тимсон был уже мертв, а я еще нет. Не хочу, подумал он. Если это будет сейчас, то пусть по — другому, чтобы только не было грифов…

Бахнуло вдалеке. Хорошо бахнуло, с оттяжкой, и стаканы заплакали на столе. Мы замолчали. Просто подняли головы и стали слушать: все или еще?

— Уже! — сказал Алдар. — Посидели, называется!

Они уже бежали наверх с лучеметами под рукой. Вот и все, подумал Алек, лишь бы не как тогда…

Раз — два — и мы наверху, и низкий вкрадчивый транспортер порыкивает у дверей. Раз — два, каблуками по металлу, местечко для Инты; он смутно видел ее лицо и вдруг понял: стемнело. Когда же успело стемнеть, если только что было светло? Хоть солнца не будет, подумал он, проклятое солнце…

А транспортер уже задрожал, зашлепал гусеницами о камень, и дома в испуге шарахнулись прочь, мы мчались, не зажигая фар, и было совсем темно, но что — то, шипя, полыхнуло над ними, и белый огонь обозначил нас. И мы посыпались через поручень и побежали прочь, и тут в машину влепило. Багровый столб стоял за спиной, и черные клочья летели вверх, а потом вниз, и это было не только железо.

— Инта! — окликнул он. — Инта!

— Порядок, Алек, — спокойно сказала она.

— Альд?

— Вот это дело, — сказал Альд. — Куда теперь?

Никуда, подумал Алек, теперь никуда, потому что на нас стеной идет огонь, нет, это просто движется цепь и подметает все из лучеметов, и кое — кто из наших открыл ответный огонь, не успеем, подумал он, а Инта уже ползла на фланг, зачем? подумал он и пополз за ней, но цепь охватила нас, и мы тоже стали палить, и даже прожгли просвет, но он сомкнулся, и огненная струя прошла перед самым лицом, спекая землю.

Не хочу! подумал он, не отдам! и что — то шевельнулось внутри, какая — то смутная память, как будто бы он не раз… И он уже вспомнил как; тяжелая темная сила толчком поднялась изнутри, готовая унести, но он выгонял ее из себя, вытаскивал наружу, чтобы оно накрыло Инту и Альда, и красный язык огня лизнул невидимую броню, и тогда он рванулся назад — в не сейчас, в не так.

Они подходили к Городу, и Город тянулся к ним. Сначала плотная кучка башен. Потом башни раздвинулись, расползлись, выпустили бурую поросль домов…

— Стойте! — крикнул Альд. Огонь, темнота и теплый ствол лучемета в руках…

Под белым небом лежала лазурная степь, и только Город темнел впереди.

И теплый ствол лучемета в руках…

— Алек, — спросил он, — это было?

Алек кивнул. Стоял и молчал, огромный и надежный, а под глазами круги, а в глазах тоска, и лучемет уже заброшен на спину.

— Было, — сказала Инта и поглядела в глаза. Ненавистная форма и золото на рукаве, но все это так далеко, словно и не было никогда. Никогда — Латорн. Никогда — жизнь. Только Город и степь, и лучемет в руках.

— Это не Легион, — сказала она. — Но и только.

А Алек угрюмо молчал. Что он об этом знает? подумал Альд. Что и на что мы сменяем?

— А если не в Город? Что скажешь, Алек?

— Все равно. Ребята — не дураки. Если б так просто…

А Инта вдруг засмеялась. Короткий недобрый смех и темный огонь в глазах.

— Каждому свое, так? Ну что же, это второй вариант. Если хочешь…

— Хочу, — ответил Альд.

И Город остался сбоку, сбился в тяжелый ком, спрятался за горизонт, и только голубизна и белесое небо…

Что — то должно случиться, подумал он.

И ничего не случилось.

Они просто шли, и было, как в жизни: голод, жажда и тяжесть в ногах; мы живы, подумал он, вот чепуха, я знаю, что это обман, но так хочется верить…