Рукопись Бэрсара - Страница 57

— Что? Слопают, как Красную Шапочку? Да нет, Эд, не слопают. Незачем.

— Тогда зачем все это? Для чего?

Мой любимый вопрос. Сколько это раз я его себе задавала?

— Чепуха какая — то! В наше время, в нашей стране… и никакого выхода? Не верю!

— Почему? Выход есть. Уехать куда — нибудь и начать все сначала. Ну? Сможете? У вас маленький ребенок и невыплаченный кооператив, у Инны муж — дурак и свекровь — злодейка, а я уже старовата… с нуля. Буду искать другой выход… поудобней.

— Не выйдет, мам, — сказал Лешка с сожалением. — Ты у нас, конечно, железный мужик, только… ну, сама знаешь.

— Все по полочкам?

— Во — во. — Помолчал, взъерошил волосы так, что они косо упали на лоб. Знаешь, мам… Короче, есть мысля.

— Мысль, — поправила я машинально. — Выражайся по — человечески.

— Да ладно, мам! Я что? Эта штука… ну. Игра (так он это и сказал — с большой буквы), она ж так и задумана, чтобы без смысла. Гляди: чего вы так залетели? Все по закону!

В первый раз Эд посмотрел на Лешку с интересом, и теплая волна материнской гордости обняла меня. До чего же я все — таки счастливая, до чего везучая, что у меня _такой_ Лешка!

— На работу взяли, да? Хата есть, столы есть, денежки заплатят?

— Должны. А еще картошку не перебираем, улицы не метем, в колхоз, наверное, тоже не пошлют. А в самом деле, Эд, чего вам не хватает? Рай, а не работа. Отдачи не требуют, за дисциплиной не надзирают. Ну по коридору что — то бегает…

— Вот только не знаем, зачем это и что с нами завтра будет!

— Ну и что? Сколько угодно таких контор. Существуют неизвестно как, ничего не производя и всегда под угрозой закрытия. Там тоже никто не знает, зачем это и что с ним завтра будет.

— К чему вы ведете?

— Жаловаться хотите? А на что? В здании никого нет и по коридору кто — то ходит. Они же никаких законов не нарушают. Кому вы докажете, что над нами совершают насилие, что нас обрекли на пытку страхом? Для многих это просто идеальные условия. Только мечтать!

— Значит, помалкивать? Ждать, что будет?

— Нет! Искать выход. Смысл должен быть.

— Ма — ам! — сказал Лешка с укоризной. — Я ж про что? Нет смысла, понимаешь?

— Как это?

Он опять засунул пятерню в волосы в превратился в конопатого дикобраза.

— Пойми, мам… Оно, ну, эта штука… какое — то Оно вроде не наше… нечеловеческое.

Мы с Эдом так и уставились друг на друга. Я — обалдело, он — с кривоватой иронической усмешкой. А ведь есть в этом что — то. В слове «нечеловеческое».

— Значит, пришельцы? — ядовито спросил Эд. — Фантастика для младшего школьного возраста?

— А чо? Хоть какая — то гипотеза. А у вас что? Один Оккам? «Не умножай число сущностей», да? А что за сущность? Тоже фантастика. Взяли здоровенную домину, заперли пять дармоедов, еще и накрутили всякого, чтоб не рыпались.

— Лешка!

— Да ладно, мам! Я что? Картинка дубовая! Ну были б вы там еще гений на гении…

— Зинаида Васильевна, может, мы все — таки о деле поговорим?

— А мы о чем говорим? Именно о деле. Вот вам уже в гипотеза. Только знаешь, Леш, не тянет. Это как идея Бога: все объясняет, но недоказуемо. Слишком просто доказывать необъясненное необъяснимым.

— Не, мам, наоборот! Необъяснимое необъясненным!

— Я, пожалуй, пойду, Зинаида Васильевна. Не вижу смысла продолжать разговор.

— Только попробуйте! — рявкнула я свирепо. — Хорошо устроились! Спрятались у меня за спиной!

— Ну, знаете! Это несправедливо!

— А что справедливо? Сидеть и ждать, пока вас вытащат?

— Но эта чушь…

— Предложите другую! Вот завтра Оно войдет, что вы будете делать, а?

Эд глядел на меня, как на ненормальную. Наверно, так оно и есть. Зацепило меня это словечко; «нечеловеческое». Не то чтобы объяснило как — то определило нашу историю. Нет, я не Лешка. Знаю, какие глупости выкидывает жизнь. Бывает, только руками разведешь перед великолепно — нелепой — почти такой же нелепой, как наша — историей. И все — таки там есть своя логика: извращенная, вывернутая наизнанку логика головотяпства и эгоизма, логика, которая всегда определяется принципом «кому выгодно». То, что случилось с нами, не может быть выгодно никому.

— Мне продолжать, мам? — спросил Лешка.

— Давай.

— Тут что удобно? Если это… ну, раз они не люди, так нам объяснять не надо. Все равно, значит, не поймем, да?

— Ну и что?

— Ма — ам! Так тут же вопрос весь сразу и голенький: как будем выползать?

— Не понимая сути?

— Погодите, Зинаида Васильевна, — вдруг сказал Эд. — Пожалуй, это интересно. Игра в Черный ящик? Данных маловато.

— Навалом! Глядите: как они вас поймали?

— По объявлению.

— Кто — то искал вас, уговаривал?

Мы с Эдом переглянулись.

— Хорошо, — сказала я, — группа случайная. Это не новость, Леш. Всегда так думала.

— А выводы, мам?

— Ну, какие выводы? Очевидно, раз группа случайная, система должна иметь больший запас прочности. Я так думаю, что им с нами повезло. Из пятерых два с половиной штыка. Да и то…

— Погодите, — снова сказал Эд. — Значит, по — твоему, система защищена только изнутри?

Лешка нахально улыбнулся:

— А кто вам поверит?

— Не упрощай, Леш. Может найтись такой человек. Друг, муж, родственник. Должны были предусмотреть.

— Ну и что? — сказал Эд. — Не поможет. Это стереотип: в конфликте человека с учреждением право учреждение, а не человек. Пока оно заведомо не нарушит закон, все преимущества на его стороне. А если человека еще и мазнуть…

— Да. А мазнуть просто. Звонок, жалоба, анонимка. Все. «То ли он украл, то ли у него украли…»